* * *
Ни смеха не помню, ни слез,
Ни как говорила, ни что ты,
А помню лишь запах волос
Да августа полные соты.
Вечернего часа река
Сама нам плыла прямо в руки.
Прохладная дымка, легка,
Сквозила над гладью излуки.
Кукушке – гадать вдалеке.
Румянцу – гореть над водою.
Как быстро скользит по реке
Туман подвенечной фатою…
В плену поспевающей ржи
Ты шла, утопая по пояс,
И солнце зажгло у межи
Колючий, клонящийся колос.
А воздух накапливал ток
И сполохом вспыхивал где-то.
Мне в пальцах твоих посошок
Казался полоскою света.
Близь леса зияли, пусты,
Разграбленной фермы проемы.
Земля нам дарила цветы,
А небо – далекие громы.
Мы знали: здесь грозы страшны,
Но думать о них не хотелось,
И были в тебе сведены
Безропотность, нежность и смелость.
А сумерки крались уже
И с полем смешали край неба.
Ты помнишь, как пелось душе
Светло, и блаженно и немо?
Готовились птичьи стада
К большим перелетам осенним,
А нас выводило туда,
Где кланялись камни растеньям.
Мы никли над книгой утрат,
Смиреннейшей книгой на свете,
И трогали вызревших трав
Сухие, сыпучие сети.
Нам жить оставалось внутри
Еще не разнятого круга
Всего-то мгновения три,
Висками касаясь друг друга.
А дальше – дорогу звезде.
Земное окончилось лето,
И нет остановок нигде
Владеющей посохом света.
Знать, писарь небесный с утра
Раскрыл тебе вечные своды,
Где молча листают ветра
Священную пропись Свободы.